Перевод © Практика внимательности

В начале 2005 года я встретился с Джоном Кабат-Зинном у него дома в Массачусеттсе. Я был практиком медитации и журналистом, несколько скептично относящимся к “Программе снижения стресса на основе практики внимательности” (MBSR). Мне было интересно, может ли стать успешной попытка познакомить широкие общественные слои со светским вариантом практики внимательности.

За время нашего долгого, страстного разговора, Кабат-Зинн начал убеждать меня в том, что его программа доказала свою обоснованность и эффективность, и в результате мы начали совместные исследования этого вопроса, которые привели к созданию журнала Mindful и сайта mindful.org.

С тех пор мы познакомились с десятками людей, благодаря которым светский вариант практики внимательности появился в самых различных контекстах, а медитировать начали самые разные люди. А Джон и его коллеги продолжали развивать свою программу, благодаря которой практика внимательности проникла практически во все сферы нашей жизни.

Недавно я снова встретился с Джоном у него дома по случаю переиздания одной из самых знаменитых его книг Full Catastrophe Living (“Жизнь на грани полной катастрофы”, в плохом русском переводе – “Самоучитель исцеления”, прим. пер.) – чтобы поговорить о его текущей работе. Мы начали с нескольких минут тишины, а затем перешли к обсуждению всего того, о чем вы сейчас прочитаете в этом интервью.

Барри Бойс, главный редактор журнала Mindful.

В 1979 году Джон Кабат-Зинн предложил хронически больным людям¸  невосприимчивым к традиционным методам лечения, принять участие в его новой восьминедельной программе снижения стресса. Сегодня, спустя 35 лет,  «Программа снижения стресса на основе практики внимательности» (MBSR), как и ее «ответвления», уже полноправно вошла в систему здравоохранения, стала предметом научных исследований и публичной политики. Мы беседуем с ее основателем о том, чем так привлекательна практика внимательности и почему она и в дальнейшем сохранит свою притягательность.
Думали ли вы когда-либо, что работа, начатая в пустующей комнате  скромной клиники в центральном Массачусеттсе, со временем приобретет такое влияние?

 

Если говорить кратко, то да. Я никогда не относился к этой работе как к чему-то мелкому. Я никогда не преувеличивал собственную роль, но значение моей работы всегда представлялось мне крайне важным. И дело тут не просто в том, что медитация вносит свой посильный вклад в западную медицину. В основе MBSR лежит убеждение: прозрения, мудрость и сострадание, традиционно присущие медитативным традициям, значат для нас не меньше, чем великие открытия Запада, касающиеся человека и его жизни.

Если существует своего рода руководство относительно того, как быть человеком, то западные наука и медицина предоставили нам лишь одну половину такой «инструкции», а созерцательные традиции – вторую половину, ту, которая учит, как выявлять наши глубинные внутренние ресурсы и совершенствовать их.

Я надеялся, что программа снижения стресса, основанная на довольно интенсивных  занятиях практикой внимательности и йогой – и включении их в повседневную жизнь пациентов, – позволит нам точно проследить глубокое воздействие таких практик на здоровье и общее состояние каждого пациента. Еще одна цель состояла в том, чтобы произвести что-то вроде публичной интервенции, которая, в конце концов, изменила кривую нормального распределения интереса к медитации в обществе.
И вот все это разрослось настолько, что мы теперь говорим о проникновении практик внимательности в самые разные сферы жизни – такие, как лечение депрессий, деторождение, образование, борьба с наркозависимостью и многие другие.

 

У нас не было специального плана на этот счет, но мне очень приятно, что наши идеи получили такое развитие. Это похоже на посадку семян. Никогда не знаешь, что вырастет из твоих семян и как они распространятся. В этом-то и состоит красота возделывания земли. Такая работа основывается на не-знании –  когда мы строим наши отношения с миром, основываясь на любопытстве и свежести ума.

Если бы мы исходили из некоего плана, идеологии, если бы мы заранее знали все ответы, результат, думаю, был бы менее значительным. Вместо этого мы с моими соратниками сфокусировали свое внимание на нескольких важнейших моментах. Один из них такой: внимательность не представляет собой особое состояние, которое достигается с помощью неких приемов или техник. Это способ существования.

Я глубоко убежден, что если люди обращаются к простой медитации внимательности ради того, чтобы научиться жить в настоящем, занятия станут для них преобразующими и целительными. Нет нужды проделывать за них эту работу. Люди по самой своей сути столь разумны и так изобретательны, что при малейшей возможности они обнаруживают правду на основе собственного опыта. «Когда я привязан к чему-то, я страдаю, – понимает человек. – А когда я не привязан, страдание отступает».
На чем еще основывается действие MBSR?

 

Восьминедельный курс обучения предлагает надежный протокол практик, эффективность которых многократно подтверждена в различных исследованиях. Преподаватели, которые работают достаточно давно, убедились, что курс представляет собой целостную систему. Если они пытаются что-то менять – этого поменьше, того побольше, от чего-то отказаться, а что-то добавить, – эффект оказывается несравненно слабее.

Но, конечно, программа – это всего лишь каркас. Она эффективна настолько, насколько учитель вносит в нее свое присутствие – «держит пространство», как мы говорим. Если действовать по сценарию или по шаблону, эффекта может и не быть. Если учитель не чувствует себя компетентным в каком-либо из элементов, например, в йоге, и привлечет специалиста со стороны, это не сработает. Учителя должны владеть всеми элементами программы, быть ее олицетворением. И все, чему они учат, должно быть наполнено жизнью. Сама жизнь – это учебный курс.

Как учитель вы стараетесь передать нечто такое, что не может быть выражено только словами.  Внимательность – это ведь и сердечность, поэтому вам нужна не только проза, но и поэзия. А истинный двигатель программы по практике внимательности – любовь. Если учитель по-настоящему, глубоко и серьезно, любит то, чем он занимается с учащимися, то эффект непременно будет. Если же не так, затея выдохнется.
Преимущества внимательности сказываются далеко за пределами борьбы со стрессом. Почему в названии программы вы подчеркнули именно этот аспект и насколько вы до сих пор удовлетворены таким решением?

 

Я обращался к универсальному человеческому опыту. Каждый когда-нибудь переживал стресс. Это распространенное английское слово и распространенный опыт. Наука, посвященная этой проблеме, подтверждает, что выбор был верным. Ежедневно мы узнаем все больше и больше о негативном воздействии стресса на тело, на иммунную систему, понимаем, что он вызывает преждевременное старение и т.д. И столь же интересно и важно понять, как можно перед лицом стресса развить устойчивость к нему, чему как раз и учит практика внимательности.
Вы часто говорите, что внимательность не предполагает извлечение какой-либо пользы или устранение проблем, – она призвана открыть нам, что с нами всё скорее в порядке, чем не в порядке. Однако ваша антистрессовая программа  может показаться весьма ориентированной на получение “пользы”.

 

В этом кроется неизбежный парадокс. Огромные преимущества практики внимательности действительно налицо, но они проявляются именно потому, что мы не стараемся их получить. Мы просто пытаемся подружиться с самими собой такими, какие мы есть. Мы учимся тому, как знакомиться с собой, ходить к себе в гости и пребывать в осознанности.

Если вы учите практике внимательности, об этом важно помнить и самому служить живым примером. Люди обращаются к практике внимательности, потому что они страдают от боли, злятся, пребывают в депрессии или чего-то боятся. И единственное, чего они хотят, это сбежать отсюда куда-то еще. Так что учителю необходимо непрерывно доносить до них, что внимательность – это совсем не побег в какое-то другое место.

Собственная жизнь учителя, его (или ее) манера держаться говорят о внимательности больше, чем слова, и поскольку, повторюсь, люди по своей природе разумны и внимательны, они вступают с вами в резонанс. В этот момент передаваемое учителем знание обретает смысл. Я часто слышу: «Я всегда думал, что медитация – это что-то странное и таинственное. Если бы только я знал, что это на самом деле, я занялся бы этим много лет тому назад».
Вас интересует работа не только с болью в медицинском понимании этого слова, но и в более широком контексте – когда жизнь человека можно назвать «полной катастрофой», используя яркое выражение известного персонажа Грека Зорбы.

 

Люди говорят: «Я решил участвовать в этой программе, чтобы справиться со своей болезнью. Я не предполагал, что дело коснется всей моей жизни!» Я знал профессора Массачусетского технологического института, где когда-то сам учился, которому требовалась пересадка костного мозга, и он пришел в нашу клинику. «Я хочу понять, – сказал он, – как мне войти в контакт с собственным умом так, чтобы когда я надолго окажусь в изолированной одиночной палате после трансплантации, я смог это пережить».

После нескольких занятий по программе MBSR он заметил: «Я чувствую себя более комфортно в обществе людей, которых впервые здесь встретил, чем среди моих коллег по факультету». И, задавшись вопросом, почему так происходит, заключил: «Здесь сообщество страдающих людей, и мы это осознаем. Мои коллеги по факультету тоже страдают, но мы отнюдь не сознаем наши страдания». Позднее он как-то ехал в метро и вдруг почувствовал, что все общество «состоит из страдающих людей». И он вдруг почувствовал себя невероятно свободным.
Если подлинные блага лежат в нашем сердце и в нашем собственном образе жизни, почему такое значение придается научной работе?

 

Дэвид Блэк (David Black), редактор Mindfulness Research Guide, систематизировал по годам информацию о научных и медицинских публикациях, посвященных практике внимательности, и у него получился красноречивый результат. Какие-то направления исследований, которые вовсе не были представлены несколько десятилетий назад, сейчас находятся в центре научных интересов. Если вы хотите, чтобы ваша программа была признана и принята в ключевых институтах системы здравоохранения, образования и социальной политики, вы должны научными методами доказать ее эффективность.

Но, в конечном счете, мы занимаемся наукой, чтобы понять природу Вселенной – и природу того, кто хочет понять природу Вселенной. Исследования, которые помогают нам постичь возможности мозга и то, как их можно совершенствовать, крайне важны для понимания того, как нам жить полноценной жизнью – как личностям, так и обществу в целом.

Наука о мозге стала сегодня очень точной. Рост доверия к ней во многом связан с именем Ричи Дэвидсона, его лабораторией в Висконсинском университете в Мэдисоне и “Центром исследования умственного здоровья” (Center for Investigating Healthy Minds). Его работа уникальна тем, что базируются как на фундаментальных научных принципах, так и на исследованиях, проводимых в реальной жизни, например в государственных школах Мэдисона. Исследования того, как мы можем тренировать наш мозг, сегодня проникают в  такие области, о которых несколько лет назад мы не могли бы даже мечтать.

Так, один из самых интересных проектов центра, реализуемый при поддержке “Благотворительного фонда” Билла и Мелинды Гейтс, состоит в изучении эффективности компьютерных игр, которые специально призваны развивать у детей внимание и навыки поведения в обществе – например, способность распознавать эмоции окружающих.

В наши дни эта область науки привлекает многих молодых ученых, значительная часть из которых получают гранты “Института разума и жизни”, основанного Франциско Варелой (Francisco Varela), и участвуют в летних школах, где созерцательные практики сочетаются с научными семинарами.

Молодые нейроученые и специалисты, изучающие проблемы поведения, связывают свой путь в науке с направлением, которое теперь именуют созерцательной нейронаукой. Десять лет назад такое решение могло обернуться концом академической карьеры.

Один из исследователей Варелы, чьими работами я восхищаюсь, – Пол Кондон (Paul Condon) из Северо-Восточного университета. Его группа обратилась к научному сравнению результатов двух медитативных практик – практики внимательности и медитации сострадания. В исследовании участвовали люди, которые проходили восьминедельные курсы по одной либо по другой практике, и те, кто вообще ничего не практиковал.

Затем ученые просили каждого испытуемого подождать в помещении, в котором было всего три стула, причем два заняты незнакомыми людьми. Через минуту в эту комнату входил четвертый человек; он шел на костылях, морщась и вздыхая от боли. Два посетителя (члены исследовательской группы), сидевшие на стульях с самого начала, делали вид, что не замечают его страданий.

Этот эксперимент был призван выяснить, сколько участников были способны за две минуты побороть в себе так называемый эффект постороннего – если другие что-то игнорируют, то и я поступлю также, – и предложат свое место человеку на костылях. Так вот, люди, прошедшие курсы практики внимательности и медитации сострадания, в пять раз чаще были готовы уступить свое место, чем члены контрольной группы. Различия между поведением участников двух групп, занимавшихся медитацией, практически не отмечено.

Это наводит на интересные размышления, и одно из них, на мой взгляд, такое: внимательность предполагает развитие сострадания, и наоборот. Программа MBSR, на занятиях по которой людям приходится соприкасаться с самыми разными видами человеческих страданий, неотъемлема от атмосферы сочувствия и сопереживания, это естественная для нас среда.
За судьбой каких еще научных разработок вы следите?

 

Это поразительно, как много медиков сегодня понимают неразрывную связь между умом и телом и поддерживают медицину соучастия, при которой пациент не является пассивным объектом лечения, а становится реальным партнером в процессе собственного исцеления. За этим стоит море изменений в медицинском образовании и врачебной практике.

Например, доктор Рон Эпштейн (Ron Epstein) из Медицинского института университета Рочестера со своими коллегами Миком Краснером (Mick Krasner) и Тимом Куиллом (Tim Quill) уже учат врачей, специализирующихся на оказании первой помощи, практике внимательного разговора. В результате пациенты испытывают меньше  смятения, а врачи перестают видеть в них лишь носителей болезни, и начинают видеть людей. При этом у самих врачей не возникает синдрома «выгорания».

Недостаточно никаких слов, чтобы рассказать о роли когнитивной терапии, основанной на практике внимательности, в росте интереса к медитации среди физиологов и психотерапевтов, и это привело к весьма интересным исследованиям.

Представитель другого направления психологии, Дэвид Кресвэлл (David Creswell), занимается проблемой одиночества среди пожилых. Ни одна из привычных форм терапии не помогала. Старикам предлагали делать что-то в группах, поддерживать подобие дружеских связей, жарить хот-доги – а они все равно чувствовали одиночество. Дэвид стал учить их практике внимательности по программе MBSR, и чувство одиночества у них исчезло. О чем это говорит?
А если выйти за пределы медицинской сферы, что бы вы отметили?

 

Область, в которой практика внимательности распространяется поразительным образом, это образование. Что может быть более важным для нашего будущего, чем учителя и учащиеся, которые вместе встречаются во внимательном классе? Две самых известных программы – “Внимательные школы” (Mindful Schools) и “Внутренние дети” (Inner Kids). Кроме того, при поддержке федеральных властей действуют несколько тестовых программ, в  которых учителя вместе со своими учащимися практикуют внимательность.

На меня произвел большое впечатление учебник «Внимательность в государственных школах», который был написан в комитете образования Южного Бирлингтона, штат Вермонт. Поистине беспрецедентно, чтобы целая система государственных школ обучалась практике внимательности на основе специального пособия, содержащего образец программы для учителей и учащихся.

Еще один замечательный проект – это пилотная программа в государственных школах Мэдисона (штат Висконсин), которой занимается Лиза Флук (Lisa Flook) из “Центра исследования умственного здоровья”. Я как раз недавно читал о впечатляющих результатах, которые они получили, в ее статье в журнале “Ум, мозг и образование” (Mind, Brain, and Education). Исследователи адаптировали программу MBSR специально для учителей, и обнаружили, что помимо прочего у проходящих курс внимательности отмечено снижение синдрома «выгорания», а также развитие более сострадательного отношения к самим себе.

В сфере высшего образования мне представляются многообещающими программы по практике внимательности для студентов, которое в процессе обучения постоянно сталкивают с большим количеством вызовов. В попытках справиться с тревожностью они часто обращаются к медитации. Такие программы разрабатывают психиатры из Университета Дьюка, Холи Роджерс (Holly Rogers) и Маргарет Мэйтан (Margaret Maytan). Недавно у них вышла книга  «Практика внимательности для следующего поколения: как справляться со стрессом и жить более здоровой жизнью в пору взросления» (Mindfulness for the Next Generation: Helping Emerging Adults Manage Stress and Lead Healthier Lives).
Когда практика внимательности проникает в сферу высшего образования, это дает значительный общественный эффект. А где еще, по вашему мнению, практика внимательности может привести к серьезным изменениям?

 

Многие известные компании и ведущие бизнесмены уже привносят практику внимательности в работу и управление, и я общаюсь со многими из них, в том числе на ежегодных конференциях Wisdom 2.0. Ряд политиков, экономистов и общественных деятелей начали сами практиковать внимательность и применять ее в деловой сфере. Причем некоторые относятся к этому с большим энтузиазмом.

Конгрессмен Тим Райан (Tim Ryan), с которым я встречался пять лет назад, когда он участвовал в проводимом мной ретрите, стал активным поборником использования практики внимательности в здравоохранении, школьном обучении и армии, особенно для ветеранов. Он считает, что программы, которые развивают наши природные способности к внимательности, могут при сравнительно скромных вложениях вызвать глубокие перемены.

Недавно я побывал в Англии и провел целый день в парламенте, а также встречался на Даунинг-Стрит с советниками премьер-министра Кэмерона. Крис Руане (Chris Ruane), избранный в парламент от очень бедного района Северного Уэльса, способствовал введению в местных школах занятий по практике внимательности и убеждает своих коллег изучить другие возможности включения практики внимательности в государственную политику.

Я делал в Лондоне доклад на конференции «Практика внимательности в школах». То, что я увидел на этой конференции, взволновало меня до слез. Перед аудиторией в 900 человек выступали семилетние дети, которые совершенно свободно рассказывали о своем опыте занятий практикой внимательности и о том, что это им дает. И это не было заранее отрепетировано. Они совершенно спонтанно рассказывали о том, что для них значит медитация.
Интерес к практике внимательности растет в разных сферах, но достаточно ли сегодня квалифицированных профессионалов, чтобы удовлетворить повышенный спрос в учителях?

 

Цена успеха такова, что появляется все больше и больше людей, которые чего-то хотят. Но практика внимательности – это не «что-то». Как я уже сказал  в начале нашей беседы, это способ быть, и для того, чтобы соприкоснуться с этим способом быть, вам нужен конкретный человек, который в определенной мере его воплощает.

Интерес к практике внимательности, в том числе представленной в рамках  MBSR и других родственных программ, распространяется с молниеносной скоростью. Поэтому нам действительно надо уже не просто бросать в почву семена, но создавать сады, где мы будем взращивать культуры более упорядоченно и планомерно. Это никогда не было моей основной задачей, но к счастью есть люди, которые уже уделяют этому много внимания.

В “Центре внимательности” и в ходе профессиональных тренинговых программ, которые проводятся по всему миру под выдающимся руководством Саки Санторелли (Saki Santorelli), люди учатся тому, как обучать практике внимательности в духе открытого поиска и исследования. Наш сертификат гарантирует, что мы хорошо их учили, но он не гарантирует, что в результате этого они стали хорошими учителями. Каждый ученик всегда должен судить об этом по собственному опыту.

В будущем понадобится много разных учителей практики внимательности для разных контекстов.  То, что нужно преподавателям, отличается от того, что требуется медикам или подросткам из крупных городов. Пусть цветут все цветы.

Проникновение практики внимательности в разные сферы нашей жизни займет не одно поколение. И одним из величайших вызовов является то, как мы будем взаимодействовать с цифровой революцией и той альтернативной реальностью, которую создают новые технологии. Многие из нас уже проводят больше времени в сети, чем вне ее. Если мы не научимся внимательно проходить через ее рифы, она поглотит нас.

Сама по себе технология является источником как бесконечных возможностей, так и бесконечных отвлечений. Мы сегодня хорошо умеем писать коды, но насколько хорошо мы знаем себя, любим себя и способны созидать лучший мир вместе с другими человеческими существами?