Для меня это большая честь и большая радость — присутствовать сегодня на заседании, посвященном столетию моего любимого учителя Юрия Николаевича Рериха.

Как-то Юрий Николаевич заметил, что «только сильные личности предназначены передавать будущим поколениям сосуд со священным пламенем». Он сам являл собой пример такой сильной и совершенно необыкновенной личности. В качестве эпиграфа к тому, что я хотел бы сегодня сказать, позвольте мне прочесть одно небольшое стихотворение, посвященное Ю.Н.Рериху:

Менгиры кочевий в бескрайних степях,

Надзвездные пики вершин.

Круженье времен и закат Калачакр

В качаньи ковыльных седин.

А рыцарь все скачет на легком коне,

Светильник держа пред собой.

Ушедшее видит в священном огне,

Восходит к черте огневой.

Там Бодхи цветет — древо жизни времен,

А ветер доносит опять Дыханье степей,

как божественный сон,

Что рыцарь стремился познать.

(Юлия Шишина, 1992)

По образованию я историк-археолог, и мои занятия Востоком начались с археологии Памира, которая и свела меня с Ю.Н.Рерихом. Это произошло 26 мая 1958 года. После одной из его лекций я подошел к нему с вопросами, и когда я сказал, что занимаюсь Памиром — древними путями, раскопками, то услышал в ответ: «Как интересно. Я тоже собираюсь на Памир. Может быть, мы даже когда-нибудь туда вместе попадем». С этого все и началось. Чем люди объединяются? Общим мирочувствием. И то, что мне посчастливилось общаться с Юрием Николаевичем, встречаться с ним сравнительно часто, наверное, объяснялось тем, что между нами была струя какого-то общего мирочувствия, общего миропонимания. Если говорить о воспоминаниях, то они могут касаться цвета волос, глаз, тембра голоса, особенностей фигуры и походки. Но ведь можно вспоминать об идеях, о мыслях, о чувствах, которые нас связывали и которые касались не только лично нас, но и затрагивали все происходящее в настоящем и очень многое из прошлого. Из обсуждаемых нами тем в памяти сохранились, прежде всего, буддизм, кочевой мир евразийских степей, а также тема, которую я бы назвал «Роль духовной культуры в сохранении и развитии мировой цивилизации». Суммируя то, о чем мы говорили и что осталось в памяти, это, пожалуй, наиболее яркое.

В этом зале перед нами висит Знамя Мира, чью символику составляют три круга, заключенных в сферу. Как-то, приведя несколько общих трактовок этого символа, я спросил Юрия Николаевича: «Какое все-таки главное понимание?». Он ответил, что понимание многозначно, но если говорить, к примеру, о традиционном понимании в рамках буддийской культуры, то это будет Будда, Дхарма и Сангха — три драгоценности буддизма. Очень часто этот знак переводят как «религия, наука и культура», очень многозначное понятие. Тогда я задал ему вопрос: «А можно ли это понимать как принципы справедливости, милосердия и сострадания?». Он ответил: «Конечно». После чего я спросил: «А что если это три мировых религии: буддизм, христианство и ислам?». Он сказал: «И так тоже можно понимать». Дело в том, что Юрий Николаевич обладал очень высоким духовным сознанием и прекрасно понимал одну достаточно простую и в то же время довольно сложную вещь: энтропия современной цивилизации столь высока, что противостоять распаду неимоверно трудно, поэтому поддерживать высоту религиозной традиции в любой конфессиональной системе является чрезвычайно важным фактором. В связи с этим он привел такой пример: «Вы помните картину отца «Гонец» и знаменитые слова Льва Николаевича Толстого, сказанные по ее поводу: «Рулите выше, течение все равно снесет»? Так вот, в области всяких религиозных исканий, в области личной жизни всегда помните эту вещь и слова Толстого: «Рулите выше, течение все равно снесет».

Когда мы говорили с ним о буддизме, он сказал: «Помните, что буддизм всегда боролся против человеческих страстей. Эти страсти универсальный характер носят, они общие для всех людей». И когда я поинтересовался: «Какие же эти страсти?» — Юрий Николаевич пояснил: «У буддистов известны пять так называемых клеш, или грехов, пороков: гордыня, жадность, похоть, ненависть и омраченность сознания, которая как бы все эти пороки в себе объединяет». На мой вопрос: «А как же в других религиях?» — он напомнил мне о семи смертных грехах в христианстве — гордыне, жадности, похоти, зависти, чревоугодии, гневе и лености. То есть, в сущности, схема человеческих пороков всегда одна и та же. Что же такое духовная жизнь и что такое религия? Тогда я мог только одно усвоить: духовная жизнь — это то, что противостоит потоку текущего времени, то, что заставляет нас сохранять личность и ту культуру, к которой мы принадлежим.

Мне вспоминается 1959 год, Государственный Эрмитаж. Л.Н.Гумилев — тогда еще совершенно неизвестный ученый, у которого еще не было напечатано ни одной статьи, водил Юрия Николаевича по его залам и показывал ему замечательные памятники скифской культуры. И мне запомнился один маленький эпизод. Юрий Николаевич глядит на разбитые изображения из Монголии и Бурятии, из евразийских степей, на обезображенные так называемые каменные бабы — эти знаменитые истуканы с чашей и кинжалом в руках, а Лев Николаевич спрашивает его: «Как Вы думаете, почему столько памятников разрушено?». И Юрий Николаевич отвечает: «Вы знаете, ведь то, что Вы мне показываете, находилось на территории Уйгурии, где тогда исповедовалась манихейская религия, еще до ислама. А манихейская религия всячески боролась с любыми изображениями, и потому манихеи в порыве своего религиозного рвения (наподобие того, как современные талибы уничтожили знаменитые статуи будд в долине Бамиана) взяли и стали уничтожать буддийские, кочевнические памятники Уйгурии». И он сделал такую маленькую ремарку, которую я очень хорошо запомнил. Он сказал: «А вот, как видите, разрушений с Запада на Восток пришло не меньше, а может быть, даже больше, чем с Востока на Запад».

В июне 1959 года Юрий Николаевич взял меня в поездку в Переславль-Залесский и в Троице-Сергиеву Лавру. Когда мы приехали в Переславль-Залесский, то первое, что он сделал, — пошел в Спасо-Преображенский монастырь, где когда-то крестили великого благоверного князя Александра Невского. Мы вошли в собор, где творилось бог знает что. Он покачал головой, посмотрел с грустью на то, что окружало это святое место, и сказал мне: «Вот здесь крестили первого евразийца». Я переспросил его, поскольку тогда не понимал, о чем идет речь. А позже он мне рассказал немного о той замечательной традиции евразийства, созданной русской эмигрантской школой в 20-е годы XX века, представителями которой были замечательный русский историк Георгий Владимирович Вернадский — сын В.И.Вернадского, и не менее выдающийся ученый-географ Петр Николаевич Савицкий. Эти два имени я впервые услышал из уст Ю.Н.Рериха и уже потом, после его смерти, мне удалось связаться с этими людьми. В течение ряда лет я переписывался с Вернадским, который работал в Йельском университете в штате Коннектикут, и с Савицким. В свое время Юрий Николаевич поддерживал с ними тесный контакт, поскольку для него они были близкими людьми и единомышленниками. Их объединяла общность взглядов на особенности развития и роль России, то, что можно назвать теософией Русско-евразийского пространства. Согласно этой концепции историческая Россия — это не та Россия, которую подвергли вивисекции так называемые демократические силы, а это некое историческое пространство, где совершались колоссальные по своему размаху и напряжению этнические процессы и где проходила так называемая евразийская ось истории (это примерно на широте 50-й параллели). Вокруг этой евразийской оси истории группировались в свое время и скифы, и гунны, и тюрки, и монголы. И все это наложило серьезный отпечаток на судьбу России. В течение последних трехсот лет Россия включила в себя большую часть этих пространств и существовала и еще в какой-то мере существует как евразийская, точнее, как русско-евразийская держава. Об этом, как вы знаете, много писал и Л.Н.Гумилев, принявший эстафету евразийства у П.Н.Савицкого, с которым они вместе сидели в сталинских лагерях. Должен сказать, что мне очень повезло в жизни, потому что у меня было два учителя: Ю.Н.Рерих и Л.Н.Гумилев.

Другая важная концепция, которая, так же как и евразийская, стала предметом моих научных изысканий благодаря моему учителю Ю.Н.Рериху, связана с проблемой времени и с его работой «К изучению Калачакры». Дело в том, что одна часть этой эзотерической доктрины может считаться экзотерической, то есть в какой-то мере доступной простому смертному, и эта часть связана с астрономией и с хронологией, с проблемой календаря. А проблема календаря непосредственно касается 60-летнего «звериного» цикла. Юрий Николаевич, который очень интересовался проблемой времени, вкратце мне объяснил, что такое этот цикл и сколько времени он существует в Евразии.

Что же в итоге я усвоил и попытался потом воплотить? Если помните, в стихотворении, которое я вначале прочитал, есть такое выражение: «Круженье времен и закат Калачакр». Калачакра, как вы знаете, в переводе с санскрита означает Колесо времени. Это Колесо времени представляет собой своего рода модель того, что происходит в сознании человека и в сознании этноса, в сознании культуры на протяжении ее исторического развития. А что же происходит? Происходит кружение вокруг какой-то определенной безусловной ценности. Эта ценность неподвластна течению исторического, эмпирического, хронологического времени. Эта ценность и есть то зерно культуры, тот культ — буддийский, христианский, исламский — любой иной, вокруг которого вращается человеческое сознание, сознание общества. Если существует святыня — существует человек, существует народ, существует нация, существует государство. Если святыня выбивается — нет ни государства, ни нации, ни народа, происходит распад личности. Исходя из этой концепции Калачакры, которую дал мне Юрий Николаевич, я уже после его ухода сделал следующий вывод: существуют некие священные ритмы великих мировых религий, которые позволяют бороться с хаосом, энтропией времени и таким образом сохранять цивилизацию, культуру. Пока мы приносим дань исторической памяти, время против этой памяти бессильно. Эту закономерность нетрудно осознать именно сегодня, когда мы отмечаем столетие Юрия Николаевича и в каком-то смысле он как бы соприсутствует здесь с нами. Это есть реальная историческая память, тот анамнезис, без которого невозможны культура и традиции.

Более сорока лет я занимаюсь проблемой священных ритмов культур. И мне удалось, как мне кажется, построить несколько моделей культур по принципу литургических парадигм. Иными словами, это модели того, как цивилизация представляет самое себя в духовном плане. Я назвал это «Священные ритмы мировых религий». И хочу вам для примера три таких модели показать, чтобы вы увидели, как эти ритмы проявляют себя в зороастрийской, буддийской культуре, в христианской православной цивилизации. Как вы сами можете убедиться, везде действует один и тот же принцип.

Благодарю вас за внимание и в заключение хочу прочесть четыре строчки из стихотворения, которое я посвятил Юрию Николаевичу Рериху. Оно называется «Евразия в огне». Завершаются стихи так:

Евразия в огне!

Святая часть земли несокрушима.

Евразия в огне!

Крещеньем огненным озарена.

Георгий на коне

Проносится неслышно и незримо,

Вдевая ногу мне

В звенящие златые стремена!

А.Н.ЗЕЛИНСКИЙ, кандидат исторических наук,
директор Центра ноосферной защиты имени академика Н.Д.Зелинского